Труднее всего слышать «Мне не нужна помощь»: почему не все нуждающиеся в поддержке готовы ее принять

2020-й для специалистов отделения срочного социального обслуживания КЦСОН можно считать удачным – три человека с улицы, те, кого мы обычно называем бомжами, обрели крышу над головой, чистую постель, горячую еду и безопасность. Каждый раз это для сотрудников соцслужбы – победа в тяжелейшем, изматывающем «бою» с самим человеком, для которого домом стала улица. 
– Без согласия нашего клиента мы ничего, абсолютно ничего не можем сделать, – говорит Людмила Дизер, специалист по социальной работе отделения срочного социального обслуживания КЦСОН. – Это со стороны кажется – соцработники приехали, погрузили того же бомжа в машину, увезли или в больницу, или в пансионат и все счастливы. На самом деле с того момента, когда человек переступает порог, например, пансионата или отделения временного пребывания, проделывается огромная работа. И главное условие – согласие самого клиента. Они ведь заявления пишут, что согласны жить в пансионате. Без этого документа ни один приют не примет человека с улицы, а мы – не можем их заставить.
А еще часто нужно оформить человека в больницу, что не всегда просто сделать – кому нужны грязные, вонючие, полупьяные, опустившиеся люди, если их проще за людей не считать? А еще – привести в порядок документы бомжа: у многих до сих пор паспорта СССР, часто не оформлена пенсия или инвалидность, если на нее есть право. Сколько времени занимает оформление документов – никому объяснять не надо. И только после этого можно направить человека в отделение временного пребывания в Волчанске, где можно жить до полугода. Потом, говорит Людмила Васильевна, запускается новый процесс – если человек готов перебраться на постоянное место жительства в дом-интернат или частный пансионат, начинается подбор учреждения, подается заявка в региональное министерство соцполитики и нужно ждать получения путевки.
– В этом году у нас такая история была: бомж попал в травматологию – нас уведомили о том, что такой человек появился, – рассказывает Людмила Дизер. – В таких случаях мы всегда выходим «по адресу», знакомимся, выясняем, как так случилось, что человек оказался на улице, разбираемся с его документами – есть они вообще или нет. Работаем, в общем. Вот и тут – оформили мужчине все документы, он получил группу инвалидности, определили его в Волчанск, подали заявку на путевку в дом-интернат, что в Нижнем Тагиле. И путевка пришла. В конце марта. Почти одновременно с началом пандемии. Интернат с тех пор не принимает новых людей, но в Волчанске, естественно, идут навстречу – наш мужчина живет там, ждет, когда ситуация нормализуется и можно будет переехать в Нижний Тагил. За 2020 год отделение срочного социального обслуживания «пристроило» троих бомжей. Сколько их в Краснотурьинске и соседних городах – никто не знает. Общество обращает внимание на бомжей, когда человек или уже явно живет на улице – и все это видят, или когда он попадает в больницу. Тогда врачи подключают соцслужбу, потому что в медучреждении жить нельзя.
– Как люди оказываются на улице? Почти всегда это примерно одни и те же сценарии: кто-то развелся и жена выгнала из дома, кто-то квартиру пропил, кто-то вообще из другого города или региона приехал и потерялся в жизни без поддержки родных и друзей, – говорит Людмила Дизер. – Больше скажу, сами бомжи почти никогда не просят им помочь и очень неохотно идут на контакт. За них беспокоятся, как правило, вообще посторонние люди. 
Людмила вспоминает громкую историю бомжа Саши: Александр Геллер умер 4 сентября 2019 года в больнице, ему было 56 лет. Несколько месяцев мужчина жил на улице – в районе магазина «Красное&Белое» на улице Клубной. С ним работала Людмила Васильевна. Александр Геллер, как и многие бомжи, говорил соцработникам, что ему «нужна свобода». Под свободой, увы, понимается улица. Тем не менее каждый год, по словам Людмилы Дизер, удается направлять в дома-интернаты нескольких человек, которые, видимо, устают даже от «свободы».
– Большинство бомжей – люди предпенсионного или пенсионного возраста, – говорит Людмила. – Иногда вообще не понимаешь, откуда они берутся: вдруг – бац! – и на улице оказывается человек лет 60-ти, ни дня не работавший, без документов и хочет жить на улице. А тут добросердечные горожане и подушечку поднесут, и одеялом поделятся, и супчика нальют, не понимая, что вот такой поддержкой они, по большому счету, оставляют человека без крыши над головой. Может быть, не подкармливай его никто, такой человек и согласился бы сразу уехать в дом-интернат? Все, кого мы туда отправляем, кстати, живут нормально, даже социализируются, находят друзей, круг общения. И самое главное – у них есть крыша над головой и еда.
Если люди категорически отказываются уходить с улицы, соцработники пытаются зайти «с другой стороны» – обращаются в мэрию с просьбой предоставить комнату в общежитии для такого человека, сразу выделяют ему соцработника, который приходит на дом и фактически «ведет» подопечного по жизни: и за жилье заплатит, и уборку сделает, и продукты купит… 

75 процентов от пенсии – такова «цена» пребывания бомжей или одиноких людей, нуждающихся в доме, в домах-интернатах. Хоть в государственных, хоть в частных. Об этом людей сразу предупреждают, составляют договор. В частных пансионатах – вместо 75% – может быть фиксированная стоимость пребывания, обычно 300-400 рублей в сутки.

Кроме бомжей, отделение срочного социального обслуживания КЦСОН работает с освободившимися из мест лишения свободы и вообще со всеми людьми, кто оказался в сложной ситуации. Например, одинокий пенсионер потерял документы, бегать по кабинетам и восстанавливать их – нет ни сил, ни здоровья. В этом случае подключаются соцработники. 
– А освободившиеся из тюрем к нам сами приходят, – говорит Людмила Васильевна. – За деньгами. Раньше мы могли оказывать материальную помощь таким людям, но с июня 2015 года финансирования на эти цели нет. Хотя мы можем помочь по-другому – привести в порядок документы, оформить пенсию или инвалидность, предоставить юридические услуги, подключить к работе психолога. В КЦСОН работает вещевой банк – там можно бесплатно взять одежду и обувь.
Ежемесячно в отдел срочного соцобслуживания приходят 3-7 освободившихся из мест лишения свободы. Большинство узнав, что денег здесь не выдают, разворачиваются и уходят, но некоторые принимают помощь и возвращаются к нормальной жизни. 

«Люблю эту работу»

Людмиле Дизер – 35 лет. Она пришла в КЦСОН в 2018-м, отработав специалистом по соцработе 12 лет в колонии (сначала детской, потом – женской). Говорит, что в колонии – морально тяжелее, хотя и там, и здесь, в общем-то, истории похожи – про человеческое горе и надежду. Главное – оставлять работу на работе, иначе можно сойти с ума. А восстанавливать ресурсы помогает семья, дочка, которой в январе исполнится десять, любовь к цветоводству и женским романам, правда, отдохнуть за книжкой получается не так часто. 
– Я по жизни – оптимист, – говорит Людмила Васильевна. – Как бы ни было трудно, надо верить в хорошее и любить людей. Может, поэтому мне и с коллективом повезло – нас всего четверо, но все настроены на одну волну. Вместе переживаем, вместе радуемся, когда удается кому-то помочь.

Под Новый год Людмила загадывает желания не только для себя – для общества в целом: хочет, чтобы добрых людей стало больше.
– Нам ведь тоже очень часто помогают обычные люди, – говорит она. – Например, надо человеку паспорт восстановить, а это – госпошлина, фотография, все платно. У нас финансирования нет, спонсоров – тоже. Выручают добрые люди, дай Бог всем им здоровья. А еще хочется, чтобы вся эта система помощи оступившимся людям была более поворотливой и гуманной, чтобы медики относились человечнее к тем же бомжам (сейчас у нас сложились прекрасные отношения только с двумя отделениями больницы – травматологией и неврологией), чтобы решение вопросов не затягивалось на месяцы. И самое главное – хочется, чтобы люди все-таки ценили свою жизнь и не опускались до такого состояния, не катились в пропасть, из которой потом очень непросто выбраться...